Нищенство – занятие довольно скучное и однообразное. Стоишь себе с жалостным лицом и ждешь, пока милосердные граждане наполнят подставленную емкость денежными единицами. Поэтому в последнее время все чаще и чаще попадаются нищие, старающиеся этот монотонный труд немного разнообразить. Внести в него, так сказать, элемент творчества.

Недавно прохожу по переходу – вижу до боли знакомую картину. Стоит священник в рясе, перед ним «скворечник» - собирает подаяния на храм. В руках небольшая книжка в бумажной обложке. По идее - молитвенник, откуда проходящим потенциальным жертвователям зачитываются цитаты, жертвованию способствующие. Подхожу поближе – фигушки. Никакой не молитвенник. Детектив за подписью Александры Марининой. Художественное произведение, помогающее, так сказать, человеку духовному осознать реальности суровой мирской жизни.

И ведь помогает! В соседнем переходе наблюдала картину, показывающую несомненную адаптацию данного вида сборщика подаяний к современной жизни. Расстановка сил та же: священник, «скворечник», молитвенник (на этот раз – самый настоящий, без дураков). Священник громко бубнит что-то из данной книги. Из-за шума и плохой дикции главного героя, слова расшифровке не поддаются. Из-за угла показывается бабулька системы «божий одуванчик». Далее между бабулькой и служителем культа происходит следующий диалог:

Бабулька: Милок! Ты ж мое место занял!

Священник: продолжает бубнить, плохо реагируя на внешние раздражители

Бабулька: Милок! Да я же здесь который месяц стою!

Священник: не реагирует, бубнит

Бабулька: Уступи место, я тебе в матери гожусь

Священник:  (на удивление четко и разборчиво) От…сь, дочь моя! И продолжает бубнить с прежней интонацией.

Как видите, адаптировался по полной программе. По крайней мере, словарный запас расширил, возможно, благодаря все той же Марининой.

Светские нищие самообразованием занимаются не так активно. Им и  не за чем. Вы мне покажите человека, который хоть раз от начала до конца прочел табличку, у нищего на шее висящую. Таких любителей чтения вряд ли встретишь на просторах нашей необъятной. А посему:

Вагон метро. По нему, расталкивая костылями толпу, идет мужик в камуфляже с прицепленными медальками. Табличка на его шее давно известна всем пассажирам общественного транспорта наизусть: «Потерял здоровье в войне (далее варианты: от Куликовской битвы до Чечни включительно). Помогите  на протез». В ту поездку я не догадалась разжиться хоть какой газеткой, посему читать мне было нечего, и я откровенно скучала. От нечего делать, я решила прочесть табличку на груди «славного воина». Картонка гласила: «Вышла из роддома. Нету денег на дорогу до дома. Помогите ради Бога». Не поверив своим глазам, я попросила повторить мой эксперимент едущего со мной приятеля. Наши впечатления от текста совпали. Мой приятель, будучи несколько подшафе, рискнул подойти к инвалиду и, дружески похлопав того по плечу, участливо спросить: «Кого ж ты родила-то, болезная». Прочтя свою бирку самостоятельно, инвалид поблагодарил моего приятеля и перевернул картонку другой стороной. Там все было правильно. И про битву, и про протез.  

Современный московский нищий давно уже превратился из сирого и убогого попрошайки в человека гордого, с огромным чувством собственного достоинства. Вот стоит в переходе троица старушек в темных очках и выводит некие рулады срывающимися голосками. Вместо жалостливого рассказа о неблагодарных внуках и маленькой пенсии на их табличке значится гордо: «Оркестр Общества Слепых». Не больше – не меньше. Конечно, судя по издаваемым звукам данный творческий коллектив находился, скорее, под юрисдикцией Общества глухих, но какова распальцовка!

Не меньше ценит себя, любимого, некий нищий с Кольцевой линии московского метрополитена. Вместо того, чтобы мирно ходить по вагонам, он просто садится с плакатиком и кепкой на одну из скамеек вагона. Кому надо денежку кинуть – сам подойдет. И ведь подходят! Видать, его желание заработать несколько меньше желания граждан заняться благотворительностью. Чувствую, скоро появятся объявления, призывающие приносить милостыню непосредственно к просящему на дом.

Впрочем, противоположная сторона (как бы ее обозвать-то? Милостынедатели, наверное),  тоже, порой, демонстрирует не меньшую изобретательность. Картина, что называется, достойная кисти Айвазовского. В вагон электрички заходит нищий, неся перед собой картонный кадастр всех бедствий, на него свалившихся. Сидящий в вагоне молодой человек в очках на некоторое время отвлекается от книги, внимательно прочитывает тыкаемую ему в нос табличку, долго роется в сумке и тоже достает кусок картона. На нем большими буквами выведено: «Поверь, мужик, та же херня».